Дончанин Павел Волвенко уже три года защищает независимость Украины на Донбассе. Кандидат юридических наук, в прошлом доцент Донецкого юридического института, осенью 2014 года пошел добровольцем на войну. За три года прошел путь от рядового 24-й механизированной бригады до командира взвода. В январе 2015 года 62.ua уже делало большое интервью с Павлом Волвенко. Сегодня мы попросили Павла рассказать о том, насколько изменилась ситуация в ВСУ и на Донбассе за последние три года. Его взгляд на события в АТО может показаться многим весьма нелицеприятным. Но три года, проведенные на передовой, дают Павлу Волвенко это право — право на свою солдатскую правду. - Три года на передовой рядом с тобой наверняка были разные люди. Те, кто шел добровольцами в 2014-м, и сегодняшние контрактники, насколько они отличаются и в чем выражаются эти отличия? - В вопросе военных кадров, на мой взгляд, главное - это качественные изменения, которые я лично пока, увы, не замечаю. Да, у добровольцев и мобилизованных в 2014 году было больше проблем с дисциплиной, но мотивированности в плане защиты Родины у них было побольше. 25% контрактников - это люди, которые пришли в 2016 году, и можно сказать, что пришли как на работу. Безусловный плюс - они меньше пьют, у них меньше нарушений, но также и меньше желания служить. На мой субъективный взгляд, процентов 75 из них - это нормальные ребята, которые готовы выполнять свой долг перед Родиной. Но, честно говоря, по поводу остальных 25 процентов просто не понятно, как они вообще попали в армию. Они привыкли ходить с утра на работу и провести день, что называется, от звонка до звонка. Но война идет 24 часа в сутки. Как правило, эти люди уже со сложившимся жизненным укладом, и их уже не переделаешь. Повторюсь, что большинство контрактников осознают, что такое невзгоды войны — они обучаются военному делу и готовы к опасностям и тяготам военной службы. Но вот те двадцять пять процентов, о которых говорил ранее, при условии отбора, по моему мнению, вообще не должны были попадать в армию. Увы, у многих низкий образовательный уровень. Найти на батальон грамотного писаря сегодня у нас является проблемой. Все более-менее образованные люди сразу назначаются сержантами. Стоит отметить, что подготовка военному делу сегодня стала немного лучше. Но, к сожалению, в учебных центрах (учебках) по-прежнему остается много бестолковых моментов, система осталась старой и к тому же испорченной. За время войны я лично прошел несколько курсов подготовки. Действительно, много полезного я почерпнул для себя только один раз, когда обучение проводили британские инструкторы. К сожалению, во всех остальных случаях система подготовки была ниже всякой критики. Условия для занятия в целом есть, но мало боеприпасов, мало бензина, нет техники, некому обучать. А вот организация и логистика занятий примитивны. Сержантский состав невысокого уровня, офицеры замученные бюрократическо-бумажными проблемами. Внимание уделяется внешним факторвм: вид порядка, построения, приход на занятия, нет жалоб. Больше времени тратится на построения и стояния в очередях, чем на непосредственную боевую подготовку. Огромной проблемой остается бытовая - элементарно негде помыться. Солдат раз в неделю вывозят на помывку. В наших учебных центрах, создается ощущение, что мы живем в начале 18 века. Питаться в столовых в этих учебных центрах также невозможно. Это все я говорю, в первую очередь, о нашей главной учебке - «Десна». - Говорят, что там начали строить новые корпуса? - Лучше бы они мозги себе обустроили. Непонятного качества офицеры, которые привыкли работать либо с идиотами, либо с затурканными срочниками. Главное, по их понятиям, чтобы бирочки были на месте, а то придет старший начальник - наложит взыскание. Чиновничий страх и глупость, а обучение и службы как таковой нет. 80% времени солдаты занимаются неизвестно чем: построения, уборка листьев, а качественные занятия – 1-2 в месяц. Солдат везут на стрельбища около двух часов, а сама стрельба занимает минут сорок. Еще более часа они будут получать оружие. Затем три раза по десять патронов выстрелят, в лучшем случає раз в неделю. И такая ситуация - с любым родом занятий. Инструктаж перед стрельбой, правила обращения с оружием - все это важно и нужно, но зачем же перед одними и теми же людьми проводить их так затянуто-формально каждый раз перед стрельбой? Нельзя не сказать и об огромном документообороте, которым подменяется реальная военная подготовка. На каждое плановое занятие — это около 1500 страниц. Был случай, когда нам пришлось три ночи потратить, чтобы распечатать требуемые бумаги на старом дивизионном принтере. При том, что эту белиберду никто читать реально не будет, а если кто и прочитает, то уж точно не воспользуется. Честно говоря, бывать на полигонах, где армия находится в скотских условиях, намного сложнее, чем на передовой. Наша бригада поменяла уже три полигона, на нас потрачены солидные деньги. А результат-то в плане получения новых знаний и навыков практически нулевой. Старания комбрига, комбатов и других офицеров утилизируются системой и ситуацией. Солдаты, которые приехали с передовой, в итоге не научились ничему новому, только безмерно устали, проведя месяцы в палатках в снегу и грязи. Как реально выглядит ситуация, когда мы приезжаем на полигон? Сразу же 20-30 процентов состава бригады уходят в отпуска, часть на лечение, еще треть уходит в наряды и только менее трети личного состава занимаются военной подготовкой, а ведь еще есть значительный некомплект. А в случае приезда генерала, всех сразу на полчаса отправляют на занятия, раскладывают пулеметы, гранатометы. Да, ряд подразделений ВСУ и Нацгвардии проводят весьма эффективные треннинги, где с учетом боевых действий на Донбассе осваивают новую тактику, но, увы, наша часть, как и все боевые части, пока эффективной боевой подготовкой не занималась. Еще отметил бы такой момент - мы сегодня по-прежнему учимся по старым советским лекалам: вывел взвод — «Ура, вперед!», в наступление, это тактика. Однако по такой тактике сейчас никто не воюет, включая и нашу армию на Донбассе. И только у английских инструкторов я увидел обучение вариативной тактике — например, при боевых действия в городе или на заминированной местности. А у нас до сих пор нет системы обучения новой тактике как таковой. Нет смысла стрелять раз в неделю по 20 патронов. А из ПЗРК в лучшем случае могут дать сделать по одному выстрелу за все время обучения. Отмечу, что речь идет не только о тактике взвода и роты, а о тактике батальонов, бригады и соединений. Донбасс будем освобождать Жуковской тактикой: вперед и закидаем шапками, а потери советской армии в отношении немецкой лосем к одному. Иловайск и Дебальцево нечему не научили. А ведь Донбасс – это большие скопления населенных пунктов, сел, поселков, мелких и крупних городов. А ведь есть еще масса вопросов: что делать полиции, Нацгвардии и военной контрразведке с миллионами людей в плоскости права, нужны ли там будут в ближайшие пять лет выборы. У нас тут бардак с правоохранительными органами… - А как обстоят дела на передовой? - Передовая в настоящее время вернулась к состоянию, похожему на 14-й год. Как по количеству обстрелов, так и по печальной статистике погибших. То есть стрелять стали больше. Боевики долбят на направлениях: Донецк, Широкино, Светлодарская дуга. Каждый день мы находимся под обстрелами. Справедливости ради отмечу, что управление в батальонах и бригадах сегодня улучшилось - стало более организованным. Но ведь старая гвардия уходит, а приходят новые офицеры из военкоматов и военных кафедр, так называемые «пиджаки», и, кстати, не прослужив на передовой ни дня, они сразу попадают в штабы. - Как сегодня выглядит ситуация с обеспечением солдат на передовой? - Больших проблем с обеспечением сейчас нет. С амуницией, кстати, тоже все в порядке. Бывают небольшие опоздания по срокам, но в целом проблем нет. Зачастую подводит старая логистика, не позволяет вовремя выдавать форму. К примеру, на складе обычно работают один кладовщик и помощник, и им вдовоем требуется обеспечить бригаду. Остается нерешенной также проблема с большими размерами формы для солдат. У меня служат два солдата ростом под два метра. И они не могут получить форму 58 размера, приходит либо 50-й или 64-й. Кстати, мы до сих пор получаем оружие по советской форме 26. Оружие закрепляется почему-то за подразделением, а не за конкретным солдатом. Это еще в советской армии предполагалось, что солдаты будут гибнуть батальонами и ротами, а выживший командир все оставшееся оружие будет передавать. И в настоящее время у нас за все отвечает командир роты, который находится на передовой. Еще есть «Форма 1» – это журнал с персональными данными солдат. Вопрос в том, что эти данные на практике известны только командирам рот и взводов, Министерству оборони по всей видимости нет. У меня есть как минимум два вопроса: всю эту и другую документацию должен хранить ротный в своем окопе на нульовке, в бой должны идти с путевыми листами? - Как в целом обстоит дело с обеспечением военной техникой? - В целом, нормально, а вот в частности, меня лично сильно возмущает тот факт, что мы, на минуточку, ведем войну с Россией, а нам согласно штатному нормативу по технике поставляют те же российские «Уралы» или «Зилы», либо те же наши КРАЗы с двигателямии ЯМЗ, которые нам поставляют через Беларусь. Считаю это не нормальным. Но, увы, сегодня мы, к сожалению, не производим для себя даже патронов. Вот та же Польша модернизировала украинские ПЗРК «Игла», и у умных экспертов возникает идея закупать их в Польше. Да что там, у нас на четвертый год войны даже нет завода по производству патронов! Проблема с техникой остается: как была она в большинстве своем хламом, такой и есть. Ведь все из советских запасов — нашим БТРам, танкам и автомобилям по 40-50 лет. И тут еще одна проблема - чтобы получить, например, скаты на автомобиль, нужно провести целое расследование. Сделать это практически невозможно, потому что с 2014 года с документацией на технику была огромная проблема. На самом деле такую технику давно нужно было списать, поскольку часть техники была утрачена в боях 2014 года, а по документам она до сих пор числится. В то время это было нормальным, командирам было тогда не до отчетов, а сегодня уже кто-то давно уволился, кого-то нет в живых...Так что с техникой разобраться сложно, списать невозможно, расследование провести не получатеся. Хорошо, что есть остатки волонтерской помощи. Солдаты покупают дешевые авто, без этого управление батальонами развалилось бы. Использовать «Уралы» и «Зилы» для всех поездок - затратно, медленно и опасно. - В последнее время от разных военных экспертов стало звучать мнение о так называемом "хорватском" сценарии на Донбассе. Как бы ты оценил такую возможность развития событий? - Честно говоря, мне удивительно слышать разговоры о возможности «хорватского сценария». Он явно не получится с нынешним уровнем обеспечения ВСУ военной техникой. Наша армия вполне боеспособна, чтобы уверенно держать и контролировать существующие позиции, но для наступления нужно вывести армию на другой, более качественный, уровень. - Что сегодня можно сказать о противнике — боевиках и частях российской армии, которые воюют на Донбассе? - У них ситуация за три года войны явно стала хуже. Стрельба с той стороны, которая нам приносит реальные потери, это, в основном — российские подразделения. Хорошо подготовленные кадровые части или курсанты, или выпускники российских военных училищ. Местные воевать не хотят. Те наемники-россияне, кто шел за «идею», уже практически все стали грузом-200. Кто хотел заработать и поворовать, уже тоже все поняли и сбежали кто куда. Так что, если бы не российскае армия, заведенная на Донбасс, конфликт был бы исчерпан. - Изменилось ли отношение населения прифронтовых территорий к ВСУ? - Принципиально не изменилось. Кто был проукраински настроенным, тот и остался с этим пониманием к нашим военным. А кто имел другие взгляды, продолжают пребывать в своих заблуждениях и винить во всем ВСУ. Впрочем, большинство местных людей просто боятся высказывать свою позицию, потому что не уверены в будущем и просто помалкивая стараются выжить. - Как ты оцениваешь ситуацию на Донбассе, сколько еще продлится война и чем она закончится? - Я не могу дать прогноза. Ситуация и международная, и внутрироссийская может сложиться так, что война закончится через несколько месяцев. А может, будет продолжаться еще несколько лет. В одном я уверен — мы победим. У нас просто нет другого выхода. Что бы ты еще добавил от себя? Меня очень возмущают псевдоспециалисты, которые войной оправдывают отсутствие реформ, в частности в армии. Они говорят: война не позволяет, коней на переправе не меняют и прочие дурацкие метафоры, которые можно вспомнить, сидя на диване. Отсутствие реформ, то есть процветающая коррупция, отсутствие честных судов, неработающие законы, клоуны и воры у власти – это и есть причина войны. Сейчас именно война, на зло врагам демократии, подталкивает реформы, а враги всеми силами сопротивляются настоящим реформам. И последнее. Реформа ВСУ – это в первую очередь изменение типа отношений: они должны быть честными и партнерскими, цели не должны достигаться обманом и рабством с использованием слабостей людей и объективной ситуации. Также это вопрос о престижности службы в боевых, а не тыловых частях, это вопрос о ротациях и отпусках. Изменения в законодательстве про отпуска военнослужащих просто смешные: это те же 30 дней отпуска и круглый год 24 часа в сутки – окоп, бессмысленный полигон. Невозможно сидеть в окопе 9 месяцев, потом полигон, и так три года. В этом проявляется уважение, скорее неуважение, к солдату и понимание того, что такое война. И на конец, только на четвертом году начать думать о производстве «Оплотов» для себя и то аж десяти штук?! Такие темпы не допустимы, они отдаляют победу и множат потери. И когда мы победим – это вопрос когда честные победят лжецов, коррупционеров, предателей и энкеведешников.

"62.ua"

 

ЧИТАЙТЕ ТАКОЖ:

► Літо 2024 року буде таким же спекотним, як і попереднє, а потім буде "переворот", – кліматологи
► В Індонезії блискавка вбила футболіста під час матчу (відео)
► 17 лютого очікуються найбільші морози
► Шторм на Філліпінах забрав життя 6 людей
► Над Швецією з'явилось унікальне сонячне гало